Неточные совпадения
Она радовалась на Кити и Левина; возвращаясь мыслью к
своей свадьбе, она взглядывала на сияющего Степана Аркадьича,
забывала всё настоящее и помнила только
свою первую невинную
любовь.
Он чувствовал всю мучительность
своего и её положения, всю трудность при той выставленности для глаз всего света, в которой они находились, скрывать
свою любовь, лгать и обманывать; и лгать, обманывать, хитрить и постоянно думать о других тогда, когда страсть, связывавшая их, была так сильна, что они оба
забывали оба всем другом, кроме
своей любви.
Через неделю после того он шел с поникшей головой за гробом Наташи, то читая себе проклятия за то, что разлюбил ее скоро,
забывал подолгу и почасту, не берег, то утешаясь тем, что он не властен был в
своей любви, что сознательно он никогда не огорчил ее, был с нею нежен, внимателен, что, наконец, не в нем, а в ней недоставало материала, чтоб поддержать неугасимое пламя, что она уснула в
своей любви и уже никогда не выходила из тихого сна, не будила и его, что в ней не было признака страсти, этого бича, которым подгоняется жизнь, от которой рождается благотворная сила, производительный труд…
Из этого разговора ты увидел, что Рахметову хотелось бы выпить хересу, хоть он и не пьет, что Рахметов не безусловно «мрачное чудовище», что, напротив, когда он за каким-нибудь приятным делом
забывает свои тоскливые думы,
свою жгучую скорбь, то он и шутит, и весело болтает, да только, говорит, редко мне это удается, и горько, говорит, мне, что мне так редко это удается, я, говорит, и сам не рад, что я «мрачное чудовище», да уж обстоятельства-то такие, что человек с моею пламенною
любовью к добру не может не быть «мрачным чудовищем», а как бы не это, говорит, так я бы, может быть, целый день шутил, да хохотал, да пел, да плясал.
Я не знаю, почему дают какой-то монополь воспоминаниям первой
любви над воспоминаниями молодой дружбы. Первая
любовь потому так благоуханна, что она
забывает различие полов, что она — страстная дружба. С
своей стороны, дружба между юношами имеет всю горячность
любви и весь ее характер: та же застенчивая боязнь касаться словом
своих чувств, то же недоверие к себе, безусловная преданность, та же мучительная тоска разлуки и то же ревнивое желание исключительности.
Через несколько недель после того, как она осталась вдовой, у нее родилась дочь Клавденька, на которую она перенесла
свою страстную
любовь к мужу. Но больное сердце не
забывало, и появление на свет дочери не умиротворило, а только еще глубже растравило свежую рану. Степанида Михайловна долгое время тосковала и наконец стала искать забвения…
Моя мать, при дедушке и при всех, очень горячо ее благодарила за то, что она не оставила
своего крестника и его сестры
своими ласками и вниманием, и уверяла ее, что, покуда жива, не
забудет ее родственной
любви.
Слишком занятая интимными отношениями, Раиса Павловна с замиранием сердца следила, как раскрывалась страница
любви в жизни ее фаворитки,
забывая о
своих собственных делах.
Она
забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее сердцу, она влагала в
свои слова всю силу, все обилие
любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с горячей радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
Но, несмотря на все старание притворства перед другими и самим собой, несмотря на умышленное усвоение всех признаков, которые я замечал в других в влюбленном состоянии, я только в продолжение двух дней, и то не постоянно, а преимущественно по вечерам, вспоминал, что я влюблен, и, наконец, как скоро вошел в новую колею деревенской жизни и занятий, совсем
забыл о
своей любви к Сонечке.
Когда вскоре за тем пани Вибель вышла, наконец, из задних комнат и начала танцевать французскую кадриль с инвалидным поручиком, Аггей Никитич долго и пристально на нее смотрел, причем открыл в ее лице заметные следы пережитых страданий, а в то же время у него все более и более созревал задуманный им план, каковый он намеревался начать с письма к Егору Егорычу, написать которое Аггею Никитичу было нелегко, ибо он заранее знал, что в письме этом ему придется много лгать и скрывать; но могущественная властительница людей —
любовь — заставила его все это
забыть, и Аггей Никитич в продолжение двух дней, следовавших за собранием, сочинил и отправил Марфину послание, в коем с разного рода экивоками изъяснил, что, находясь по отдаленности места жительства Егора Егорыча без руководителя на пути к масонству, он, к великому счастию
своему, узнал, что в их городе есть честный и добрый масон — аптекарь Вибель…
Так мы расстались. С этих пор
Живу в моем уединенье
С разочарованной душой;
И в мире старцу утешенье
Природа, мудрость и покой.
Уже зовет меня могила;
Но чувства прежние
своиЕще старушка не
забылаИ пламя позднее
любвиС досады в злобу превратила.
Душою черной зло любя,
Колдунья старая, конечно,
Возненавидит и тебя;
Но горе на земле не вечно».
Позитивисты, коммунисты и все проповедники научного братства проповедуют расширять ту
любовь, которую люди имеют к себе и к
своим семьям и к государству, на всё человечество,
забывая то, что
любовь, которую они проповедуют, есть
любовь личная, которая могла, разжижаясь, распространиться до семьи; еще более разжижаясь, распространиться до естественного отечества; которая совершенно исчезает, касаясь искусственного государства, как Австрия, Англия, Турция, и которой мы даже не можем себе представить, когда дело касается всего человечества, предмета вполне мистического.
Так что, осуждая и казня человека-то, всё-таки надо бы не
забывать, что, как доказано, в делах
своих он не волен, а как ему назначено судьбою, так и живёт, и что надобно объяснить ему ошибку жизни в её корне, а также всю невыгоду такой жизни, и доказывать бы это внушительно, с
любовью, знаете, без обид, по чувству братства, — это будет к общей пользе всех.
Напрасно хочет он
забыть свои преждевременные опасения, напрасно хочет упиться вином
любви: в ту самую минуту, когда уста его уже отваживаются прикоснуться к чаше, вдруг что-то словно кольнет его в бок: «А про земские-то учреждения и
забыл?»
Она просто, ясно, без всякого преувеличения, описала постоянную и горячую
любовь Алексея Степаныча, давно известную всему городу (конечно, и Софье Николавне); с родственным участием говорила о прекрасном характере, доброте и редкой скромности жениха; справедливо и точно рассказала про его настоящее и будущее состояние; рассказала правду про всё его семейство и не
забыла прибавить, что вчера Алексей Степанович получил чрез письмо полное согласие и благословение родителей искать руки достойнейшей и всеми уважаемой Софьи Николавны; что сам он от волнения, ожидания ответа родителей и несказанной
любви занемог лихорадкой, но, не имея сил откладывать решение
своей судьбы, просил ее, как родственницу и знакомую с Софьей Николавной даму, узнать: угодно ли, не противно ли будет ей, чтобы Алексей Степаныч сделал формальное предложение Николаю Федоровичу.
Вы ошибаетесь!.. не требовать
любвиИ не выпрашивать признанья
Решилась я приехать к вам.
Забыть и стыд и страх, всё свойственное нам.
Нет, то обязанность святая:
Былая жизнь моя прошла
И жизнь уж ждет меня иная;
Но я была причиной зла,
И, свет навеки покидая,
Теперь всё прежнее загладить я пришла!
Я перенесть
свой стыд готова,
Я не спасла себя… спасу другого.
Несчастливцев. Сестра, ты женщина, а женщины
забывают скоро. Ты
забудешь его, как
забывают все
свою первую
любовь. Много молодых красавцев, много богачей будут ловить каждый твой взгляд, каждое твое слово.
«Нищета нескольких крестьян — зло необходимое, или такое зло, которому можно помочь, не
забывая всех
своих обязанностей к обществу, к
своим родным и к самому себе. С твоим умом, с твоим сердцем и
любовью к добродетели нет карьеры, в которой бы ты не имел успеха; но выбирай по крайней мере такую, которая бы тебя стоила и сделала бы тебе честь.
Глаза Домны Осиповны, хоть все еще в слезах, загорелись решимостью. Она подошла к
своему письменному столу, взяла лист почтовой бумаги и начала писать: «Мой дорогой Александр Иванович, вы меня еще любите, сегодня я убедилась в этом, но разлюбите;
забудьте меня, несчастную, я не стою больше вашей
любви…» Написав эти строки, Домна Осиповна остановилась. Падавшие обильно из глаз ее слезы мгновенно иссякли.
Было время, когда я думал твоей
любовью освятить мою душу… были минуты, когда, глядя на тебя, на твои небесные очи, я хотел разом разрушить
свой ужасный замысел, когда я надеялся
забыть на груди твоей всё прошедшее как волшебную сказку…
«Вот женщины, — подумал он, — вот
любовь их!
Забыть обещание,
забыть мою нетерпеливую
любовь,
свою любовь, —
забыть все и уехать в гости! Но зачем она поехала к графу и почему одна, без мужа? Может быть, у графа бал? Конечно, бал, а чем женщина не пожертвует для бала? Но как бы узнать, что такое у графа сегодня? Заеду к предводителю: если бал, он должен быть там же».
— Теперь я понимаю, граф, — сказала она, — я забыта… презрена… вы смеетесь надо мной!.. За что же вы погубили меня, за что же вы отняли у меня спокойную совесть? Зачем же вы старались внушить к себе доверие,
любовь, которая довела меня до забвения самой себя,
своего долга, заставила
забыть меня, что я мать.
Но если полная мера политического благоденствия есть наша доля, то будем же признательны и не
забудем, что великие отличия приносят с собою и великие должности; что Благородный есть ли и человек добродетельный или поношение
своего рода; что быть полезным есть первая наша обязанность; и что истинный Российский Дворянин не только посвящает жизнь отечеству, но готов и смертию доказать беспредельную
любовь свою к его благу!
Неужели картина
любви имела столько прелестей для осьми — или десятилетнего мальчика, чтобы он мог
забывать веселые игры
своего возраста и целый день просиживать на одном месте, впиваясь, так сказать, всем детским вниманием
своим в нескладицу «Мирамонда» или «Дайры»?
Если я не найду этих паспортов, Евгения непременно запираться будет!.. Не дальше еще, как третьего дня, жаловалась на мою холодность и уверяла меня в
своей любви, а сама в это время яд, быть может, готовила, чтоб умертвить им меня и захватить мои деньги!.. Ништо мне, старому развратнику, ништо!.. Увлекся легкостью победы и красотою наружности,
забыв, что под красивыми цветами часто змеи таятся! (Подходя к дверям и с нетерпением крича.) Что же вы там? Точно бог знает что им сделать надо!
«Хорош великий князь Московский! — говорил Шишков. — Увидав красивую девицу в Успенском соборе, невзвидел святых мощей и
забыл о них. Можно ли написать такую дичь о русском великом князе, жившем за четыреста лет до нас?» Не менее сердили его слова Дмитрия, который в оправдание
своей любви говорит Брянскому...
— Не про деньги говорю, про родительское благословенье, — горячо заговорил Сергей Андреич. — Аль
забыл, что благословенье отчее домы чад утверждает, аль не помнишь, коль хулен оставивый отца и на сколь проклят от Господа раздражаяй матерь
свою?.. Нехорошо, Алексей Трифоныч, — нехорошо!.. Бог покарает тебя!.. Мое дело сторона, а стерпеть не могу, говорю тебе по
любви, по правде: нехорошо делаешь, больно нехорошо.
Забыв Бога и
любовь, им повеленную, всякого норовят обсчитать, рабочего обидеть,
своему брату долгов не заплатить.
Две бездны в душе человека: глухое ничто, адское подполье, и Божье небо, запечатлевшее образ Господен. Ведома ему боль бессилия, бездарности: стыдясь нищеты
своей, брезгливо изнемогает он в завистливом и душном подполье. Но
любовь спасающая дает крылья гениальности, она научает стать бедняком Божьим,
забыть свое я, зато постигнуть безмерную одаренность травки, воробья, каждого творения Божия. Она научает всему радоваться как дитя, благодарить как сын.
До гроба вы клялись любить поэта…
Страшась людей, боясь людской молвы,
Вы не исполнили священного обета,
Свою любовь — и ту
забыли вы…
И,
забывая о работе, она без конца говорила о
своей любви и ожидаемой жизни.
Иногда моею
любовью пользовались даже с практическими целями. Раз Юля
забыла в конце сада
свою куклу, а было уже темно. Юля горько плакала: ночью мог пойти дождь, мальчишки из соседних садов могли украсть. Двоюродная сестра Констанция сказала...
Приду я сейчас к себе домой утомленный, замученный… меня встретит любящая жена, попоит чайком, даст поесть и, в благодарность за мой труд, за
любовь, взглянет на меня
своими черненькими глазенками так ласково и приветливо, что
забуду я, братец ты мой, и усталость, и кражу со взломом, и судебную палату, и кассационный департамент…
Подснежников. Полноте сокрушаться. Вы еще так молоды, начали жизнь только бедностью, горем, изменою… вас ждет еще впереди
любовь человека, который будет уметь ценить ваши достоинства, для которого ваше слово будет законом, ваши радости его счастьем. Послушайтесь меня:
забудьте все прошедшее, доверьтесь моей
любви… уедемте отсюда, в мою деревню. Клянусь, я посвящу вам жизнь
свою… успокою старость вашего отца.
Он зачастую
забывал свой главный план относительно капиталов графа, и
любовь последнего к невесте возбуждала в Сигизмунде Владиславовиче не опасение за будущее, а ревнивое чувство настоящего.
Даже в черной душе подлого руководителя, пожалуй, более несчастной, нежели испорченной девушки, проснулось то чувство, которое таится в душе каждого русского, от негодяя до подвижника, чувство
любви к отечеству — он снова вступил в ряды русской армии и уехал из Петербурга, не
забыв, впрочем, дать
своей ученице и сообщнице надлежащие наставления и создав план дальнейших действий.
Огонь, горевший в груди Эренштейна, скоро сообщался вновь душе художника, и Аристотель,
забывая горькие опыты, присоединял
свои мечты к его мечтам, созидал с ним храмы науке,
любви к человечеству, всему прекрасному и обещал Антону помогать ему во всем.
С другой стороны, кабинет-министр, отуманенный
любовью и довольный, что государыня отвлечена от него жарким разговором с Бироном,
забыл свою вражду.
Такое путешествие делал бесенок не в первый раз; он езжал на
своем Буцефале и в Гостиный двор и на почту. Собака-конь известна была в околотке. Причину ее
любви отгадать не трудно: он кормил ее, когда другие
забывали это исполнить.
Ей понравился Борис Иванович, она поддалась его нежным речам, ей было любо смотреть в его выразительные черные глаза — редкость у блондина — она почувствовала нечто похожее на
любовь, но зародышу чувства не дали развиться, и она, не видя предмет этой скорее первичной, чем первой
любви, скоро
забыла о нем, а если и вспоминала, то без особого сожаления. Она не успела привыкнуть ни к нему, ни к
своему новому чувству, он не успел сделаться для нее необходимым.
Это было слишком мало, чтобы
забыть о
своих обязанностях, и граф Литта в один прекрасный день, распустив паруса
своего «Pellegrino», понесся на нем к берегам Африки, чтобы
своею опасною деятельностью заглушить горькое чувство неудовлетворенной
любви.
Надо заметить, к чести Семена Ивановича, что он среди более пятинедельного упоения разделяемой
любви не
забыл о
своем друге, и через Аленушку выспросил Настю, может ли Максим питать какие-либо надежды на удачу
своего сватовства. Ответ, полученный им для друга, был роковой.
Наталья Федоровна, впрочем, не
забывала о
своих предсвадебных мечтах, мечтах, которым принесла она в жертву
свою молодость, красоту,
свою первую, сильную, еще не совсем угасшую
любовь, но, увы, они разбивались мало-помалу.
При первом известии о войне, Николай Герасимович весь отдался мысли снова поступить на военную службу. На поле битвы, пред лицом смерти, казалось ему, может он только найти душевный покой,
забыть холодящий его мозг весь ужас его поруганной
любви, стереть из
своей памяти до сих пор до боли пленительный образ развенчанного кумира, или же умереть, честною, славною боевою смертью.
Она вспоминала, что чуть было она сама, она — Анжелика Сигизмундовна Вацлавская, с так недавно разбитым сердцем, с руками, на которых еще не успела обсохнуть кровь убитого ею любимого человека, не увлеклась ухаживаниями князя, не бросилась в его объятия с безумной бесповоротной решимостью посвятить ему одному всю
свою жизнь, умереть у его ног, когда угаснет
любовь в его ветреном сердце,
забыв и
свою цель, и
свою, тогда еще малютку, дочь.
Волынской, слышавший коварные остережения Бирона, вспыхнул — он
забыл все, и Мариорицу, и
свою любовь, и
свои опасения; он видел только благородный подвиг друзей — и одной искры прекрасного, брошенной вовремя в эту душу, довольно было, чтобы воспламенить ее. Пока не падает луч солнца на Мемнонову статую, она не издает дивных звуков. Он подошел к государыне и сказал ей с особенною твердостью...
От радости дрожит Мариула, увидев
свою дочь, едва верит, что у ней, осматривает ее с ног до головы. В восторге цыганка
забывает все прошедшее. Одно, что ее беспокоит, так это бледность Мариорицы. Бедная похудела с того времени, как она видела ее в первый раз в Петербурге, и все от
любви к нему, к негодному обманщику Волынскому!
Но чем более
забывала она
свои несчастия в
любви к милому изгнаннику, в привязанности его к матери, в уме его и прекрасных душевных качествах, тем более удовольствия, казалось, находил барон изобретать для нее новые горести.
— Сегодня ночью я не сомкнула глаз и все думала, как благородно, как великодушно поступил ты… Как я горжусь таким отцом… О, ты увидишь, как я заставлю тебя
забыть все твои страдания одной
своею любовью…